Телеканал "Культура": программа "Школа злословия"
Интервью Дианы Арбениной Татьяне Толстой и Дуне Смирновой
- Я вам говорю, что давайте попробуем поговорить о политике, потому что у нее есть очень пафосные какие-то строчки про Россию... Она вообще любит как бы пафос. Хотя и такой, знаете… Пафос геологической партии. Мне кажется, что в ее имидже есть нечто необычайно устаревшее. Даже не то что устаревшее. Вот вам нравятся ее песни? Замечательно. Я их услышала первый раз 5 лет назад. В Питере. Когда никакой всероссийской славы не было. Были частные клубы. Когда было только две девки, одна со скрипкой, другая с гитарой, и они пели. Две-три песни мне очень понравились. Но, я вам говорю: два раза я видела Диану по телевизору. И вот разница между песнями, которые мне нравятся и которые вполне себе художественны и вполне себе…. Это, предположим, не самое мое любимое, но это вполне себе - вкус там, и так далее. …И той безвкусной, пошлой, надменной чушью, которую она порола – разница немыслимая. как другой человек. И вот в телевизоре, я наблюдала, она пришла и первым делом она села на стул вот так вот как -то. Это абсолютный выпендреж. Это плохой вкус студенческий.
- Это и выпендреж, и плохой вкус, но я понимаю, зачем это делается. Все выпендриваются кто как может. Но их манера выпендриваться другая. Ойкономическая. Снятие цивилизационных запретов. Для того, чтобы они у них снимались в текстах, они же как все творческие люди, находятся в творчестве постоянно, у них там делается в голове, как у всех творческих людей… И для того, чтобы не выпасть из творческого процесса, они должны снимать цивилизационные запреты перманентно. Перманентно. Есть скамейка - сядь на пол.
- Давайте тогда так: мы поговорим немножко о творчестве, а потом переползем как бы на политику. Не в смысле «политику», про которую нам запрещают говорить, да? А в смысле судеб родины. И вот если там она выдаст эту возвышенную пошлятину, которую она время от времени порет, мы ее прямо спросим об этом – как это получается?
- Да мы в любом случае спросим! Это интересно.
(отбивка)
Это программа «Школа злословия» и ее ведущие: Татьяна Толстая…
И Дуня Смирнова.
А в гостях у нас знаменитая певица Диана Арбенина.
(аплодисменты)
ДА: Я могу сразу сказать?
Да.
ДА: «Знаменитая» и «певица» ко мне не относятся никак. Я – человек, который поет песни.
Это нельзя назвать «певицей», которая поет песни?
ДА: «Певица» – это какое-то слово, там есть буква «Ц», она мне не нравится абсолютно. Ну как «цапля» например там… «на цыпочках» опять же… Как рисовая каша с изюмом.
-Кутья?
ДА: Ну да. Когда в школе кормили, просто сразу…
-Нет, хоронить когда…
ДА: Нет, в школе кормили постоянно, на севере когда… Я заканчивала школу, знаете, после третьего урока звонок, все бегут просто, бегут, потому что там перерыв, большая перемена и будут кормить. И такой первый, первый, бежишь, бежишь…
-Думаешь, тебе мороженое за первое место будет?
ДА: А там – рис с изюмом. Полный отстой.
-А там комки были в каше?
ДА: А я не ела. Я ж говорю – мне не нравилось. Поэтому «знаменитая певица» – ну это правда, не обо мне.
-Хорошо, ну «знаменитая» – это нам судить.
ДА: А знаменитая, знаменитая….
-А синонимы? Не нравится это – давай другое.
-Популярная – хорошо? Известная…
ДА: Популярная?
-А какая же еще?
-(иронично) «Крупный поэт»! Так лучше?
ДА: Вы надо мной издеваетесь что ли?
-А вы над нами?
ДА: Нет, безусловно нет, это все, по-моему, такие советские штампы, которые нам достались в наследство. И мне кажется, что их нужно все-таки крушить, ломать.
-Замечательно. Сокрушите, сломайте. Предложите.
ДА: Хорошо, я скажу просто: меня зовут Диана Арбенина.
-«Меня зовут Диана Арбенина» – это, безусловно эффектный пиар-ход, я вас поздравляю, я не понимаю, почему зрители не аплодируют.
(аплодисменты)
ДА: Не надо!
-Пусть они аплодируют!
-Мы изучали ваши интервью. Это замечательно: у вас складываются такие формулы, напористые, агрессивные. Вы их выдаете, и мы понимаем, что на молодежную аудиторию это действует. Мы – старые тетеньки, нам нравятся ваши песни, но вот это на нас решительно не действует. Поэтому весь этот напор, и эффектное «я – космополит!», «меня волнует…», как вы там сказали… секунду… - «меня волнует наводнение в Чехии»…
ДА: Что-что?
-Я вам покажу. Девушка, я вам покажу!
ДА: Ну… «девушка» вот тоже… Напористость с вашей стороны.
-«Девушка» - это как раз пародия на тот советский стиль, который нам остался. Про который вы правильно сказали. Вы неправильно сказали «постсоветский». Наследие у нас советское. А постсоветский – это пусть другие скажут.
ДА: Хорошо. Постсоветское наследство. Подходит?
-Нет. Это – советское наследство. Оно копилось в советские годы. Тогда.
-То есть наследство от умершего дедушки. А дедушка был – Советский Союз. Поэтому наследство осталось от дедушки. Это дедушкино наследство, а не «постдедушкино» наследство.
ДА: Понятно. Но - все равно.
-Просто слово «пост» стало очень модным, и как раз это в наши дни - штамп. Все у нас «пост»: постсоветское, постмодернизм… и другие непонятные слова.
ДА: Хорошо, принимаю.
-Замечательно. Об этом договорились. Так вот, Диана, мы проштудировали все ваши высказывания и так далее, и с самого начала хотим сказать честно: мы на самом деле с вами хотим поговорить с простой человеческой интонацией. Которая, мы уверены, у вас есть. Мы не журналисты.
-Упаси бог.
-Мы ими быть и не собираемся. Мы занимаемся тем, что знакомимся с интересными нам людьми. Мы действительно знакомимся. Мы вас пригласили в гости, вы к нам пришли, мы накрыли там чай, то, се… Обычно, как в гостях бывает. А вы разговариваете с нами «шершавым языком плаката». Не надо.
ДА: Нет, я не согласна так. Мне кается, у каждого человека есть язык. И его абсолютно невозможно сломать. Безусловно, каждый человек выдает формулы, одному ему свойственные. Во всяком случае, мне бы так хотелось, потому что мне нравится общаться с людьми, когда они интересно говорят. Пусть это выглядит шершаво, коряво, некрасноречиво, но самое главное, чтобы это было интересно.
-Совершенно верно. Вот сейчас пошла та самая человеческая интонация, в которой мы с удовольствием будем разговаривать.
ДА: Пять. Зачет.
-Да, совершенно верно, вы тоже человек. Вы не космонавт, не марсианин…
ДА: А вы слышали, да, что китайцы запустили в космос?
-Да. (снисходительно) Мы даже читали об этом.
ДА: У него были такие глаза, когда он спустился! Это было просто… Они расширились и стали европейскими!
-Серьезно?
-А эпикантус куда делся?
ДА: Я не знаю, кто это такой.
-Эпикантус – это такая складочка в углу внутреннего глаза. Когда то, что называется отвратительным словом «слезное мясцо» – учебник анатомии – не видно, потому что оно закрывается этой глазной складкой. Отсюда такая красота восточных глаз.
ДА: Эпикантус?
-Эпикантус.
ДА: Красиво.
-Правда красиво? Для альбома хорошее название: «Эпикантус»!
ДА: Не, не…
-Никто не понимает, что это такое, какая-то Азия, восток. И может быть, даже немного ламаизм. Буддизм всем надоел, а ламаизм…
ДА: Хорошо. Я готова.
-К чему готовы?
ДА: К разговору. Наконец. Потому что вы уже понападали… Хотелось бы чтобы…
-И вы выучили новое слово.
ДА: Да, эпикантус. Причем не только я. Аудитория тоже.
-Еще очень интересное тоже: в гостях упомянуть «монгольское пятно». Это тоже принадлежность восточных народов. Мягко скажем, потому что точнее никто не говорит. Это когда на копчике у человека, когда он только рождается, потом оно проходит, такой как бы синяк. Синий. Прямо на копчике. Называется – «монгольское пятно». Тоже хорошее название для альбома. Думаешь: а что это – «монгольское пятно»? Место застройки? Или может, где у них столица какая… Улан там Батор…
-Нет, это Внутренняя Монголия… Монгол Шуудан там… Там много интересного. «Монгольское пятно» – думаешь, где оно?
ДА: Мне нравится в одно слово называть альбом.
-Хорошая мысль.
ДА: Например там… ну меня никто в этом не поддерживает, назвать – «Засада».
-Слово уже очень затертое.
ДА: Нет, это было 10 лет назад.
-А, тогда не было.
ДА: (смеется) Постсоветский дедушка. Понятно. Но «Засада» – очень звучное слово. Мне вообще там сочетание согласных очень нравится. З, С…
-ЖИ, ШИ пиши через И…
ДА: Нет, никакого ЖИ-ШИ. Там утвердительное есть «ДА».
-Подчеркнуть и продать на выборы. «ЗА!» – са – «ДА!»
(смеются)
-На выборы, и в «Комсомолке» разместить. В пятничной. «Комсомольская прав-ДА!»
-И Маркиз де Сад там присутствует… Отлично. Диана, ну вот что сейчас хотела спросить. Вот что мне нравится? Что мне нравится в Диане Арбениной? А нравится мне вот что. Мне нравится, что вы создали такой образ, сначала, на первом уровне, образ брошенной лесбиянки. И раненой потерей своей. Раненой тем, что любовь была и разбилась. К чертовой матери, вдребезги. И вот этот вот (начинает говорить с пафосом и с прононсом) крик горького отчаяния, такого вот, с этой носовой интонацией, я вот так лечу, да… И вот там самолеты… и все это… И вот этот вот крик становится не просто криком брошенной или все потерявшей лесбиянки, а вообще души, у которой… (опять с прононсом) Да, у меня все отняли! А я все равно! Да! ….Вот такое. Вот это очень нравится.
(вторая ведущая смеется)
ДА: (мрачно) Дальше.
-Ваши комментарии.
ДА: Не комментирую. На первом этапе. Дальше.
-Ну есть первый этап, второй этап. Про эти этапы, да? Вот это я хотела у вас спросить: если не хотите комментировать, тогда расскажите, насколько впечатление, которое я получила, соответствует вашему намерению?
ДА: Абсолютно не соответствует. Если честно. Потому что… Меня не смущает ни одно из вышесказанных вами слов. И не задевает.
-А я не для задевания и не для смущения.
-Мы же говорим про образ…
ДА: Это больше похоже на шарж. С носовыми там, со всеми делами… С такими… французскими… Все очень просто. Я никогда не отдавала себе отчета в том, почему я пою именно так, почему я выбираю именно эти слова, которыми я пользуюсь. Более того. Мне кажется, что когда чувствуешь…
-(иронично) Мгм…
ДА: …Чувство вообще первородно. И абсолютно не стоит его каким-то образом объяснять. То же самое как не стоит объяснять, как пишутся песни. Намного проще ставить штампы, это понятно, и относить музыку к каким-то стилям, скажем. Вот сейчас. когда мы ехали к вам, я рассказывала своему брату. Он спросил меня: «Кто такой Том Йорк?» Том Йорк – это солист группы «Радиохэд». Это группа, которая выросла из вопроса: «В каком стиле поет группа Радиохэд?» Это «Радиохэд» и все! То же самое относится и к людям, и к чувствам. И к песням. Их не нужно ни комментировать, ни объяснять. Почему не комментирую? Потому что у меня слов не находится. Вы так меня восприняли… ну… бог тому судья, значит.
-Нет, вы понимаете, мы пытаемся вот что понять. Дело просто в том, что вы как художник – как всякий художник – вы создаете некий образ, да? Вы создаете некий художественный мир. Коего вы являетесь Господом Богом, создателем, он живет по тем законам, которые вы установите. У настоящего художника этот мир цельный. Он не распадается, он цельный, он убедительный. Вот Татьяна восприняла: этот мир такой. Вот тот надрыв, который там существует, это делается. Это, безусловно, искусство, и тому подобное. Насколько я понимаю, мы между собой это обсуждали, мы хотим понять не из чего и как вы пишете, ни ваши творческие планы, ни как вы пишете ваши песни, ни как вам это удалось… и так далее, и тому подобное… А о чем больше всего хотелось кричать, когда ты входишь в это состояние, медиумическое практически?
ДА: Ну, кричать вообще не хочется. Хочется чувствовать. Это получается.
-Какое чувство вызывает тот травматический синдром, который вводит вас в состояние писания песен? Это, я не знаю, одиночество, несовершенство мира, и т.д., и т.п. Нам интересно, какое вы назовете? Какие слова вы вспомните…
ДА: Влюбленность.
-Влюбленность?
ДА: Всегда.
-Вы ее ощущаете как драму, трагедию…
ДА: Нет, это кайф.
-Угу.
ДА: Это ни в коем случае не драма и не трагедия. Это то, что делает меня счастливой. И из этого рождаются песни.
-А влюбленность для вас это зависимость, привязанность? Просто чистое счастье, может быть?
ДА: Сейчас, сегодня реально сейчас могу сказать, что это созерцательная красота.
(пауза)
-Простите, это созерцание красоты или красота созерцания?
ДА: Просто созерцательная красота.
-Так не может быть просто.
ДА: Может.
-Это красота что созерцает. Вы вслушайтесь!
ДА: Это отличная фраза! Вы что!
-Это ничто не означает.
ДА: Как это! Это созерцательная красота.
-Кто объект, а кто субъект в этой фразе?
ДА: Давайте не будем говорить о поэзии «шершавым языком плаката». Опять же вашими словами.
-Нет-нет. Есть грамматика. Либо есть смысл, либо нет.
ДА: «Созерцательная красота» - это формула, которую я придумала только сейчас. И которая очень сильно определяет то, что я чувствую, когда влюблена.
-Кто созерцает?
ДА: Ну не будем… кто… созерцает… Разумеется…
-То есть, вы созерцаете красоту, да?
ДА: Да.
-То есть, это – созерцание красоты. Или созерцаемая красота, нет?
ДА: Нет, это деепричастный оборот. А, это пассивный, на самом деле. Что уже плохо.
ДА: А созерцательная красота это та, на которую ты смотришь, и на которую ты не претендуешь. Поэтому она созерцательная красота.
-Нет.
ДА: Да.
-То есть язык, к чертовой матери, изнасиловали.
-Тем более, что это не деепричастный оборот.
ДА: Нет, нет… Как вы сказали? Созерцаемая?
-Это не деепричастный оборот.
ДА: Это же пассивное…
-Это «созерцая красоту». «Я, созерцая красоту,…»
ДА: но…
- Это пассивное причастие.
-А не деепричастие.
ДА: Деепричастие у меня всегда ассоциировалось с…
-Пусть не ассоциируется больше.
ДА: Хорошо. Хорошо. Тем не менее, я на вопрос ответила. И сейчас я действительно понимаю, что на самом деле, когда ты влюблен, нужно давать свободу человеку. Ни в коем случае не претендовать – а, не ставить его ни в какие рамки – б, и делать его просто счастливым.
-А что значит «делать счастливым»? Как это?
ДА: Ну это же так просто.
-Сделать другого человека счастливым просто?
ДА: Я думаю - да.
-Как?
ДА: Счастье, мне кажется, оно очень детально и крошечно.
-Микромир что ли там?
ДА: Вот «микромир», «субъект», «объект» – вот это слова, если честно, не очень люблю. Достаточно просто, на раз, подарить человеку цветы. И когда он улыбнулся тебе, это и есть маленькое, маленькое, маленькое счастье.
-То есть он счастлив или я счастлива?
ДА: Знаете, Фредди Меркьюри, когда ему исполнялся очередной год, он очень любил дарить подарки сам.
-Себе?
ДА: Нет, тем людям, которые приходили к нему. Поздравлять. И он был от этого счастлив. Мне кажется, когда ты что-то делаешь, когда ты видишь в глазах человека ответную реакцию и понимаешь, что ему стало теплее, это обоюдный процесс.
-Диана, скажите, а вы, скажите, вообще любите русскую классическую литературу?
ДА: (шепотом) Безусловно!
-А об этом надо обязательно говорить ироническим шепотом?
ДА: Почему ироническим?
-Потому что это…. Ну хорошо. Скажите, пожалуйста, а у вас есть какие-то особенные чувства по отношению к нашему там пространству, географии, языку, литературе?
ДА: Вот вы знаете, вы очень похожи на экзаменаторов.
-А мы и есть экзаменаторы.
(вставка – беседа ведущих за сценой)
-Мы когда разговаривали после записи, то товарищ по борьбе нелегкой телевизионной, в частности, высказал такое мнение. Режиссер Малкин. Он сказал: «Ну зачем поэту мозг?»
(смеются)
Я говорю, знаешь, многим пригождался. Дальше мы с ним разговаривали, и я сказала: «Понимаешь, ведь Арбенина – совсем неглупая девушкаЧто видно по ее текстам, по той интонации, которую она выбрала. В песнях. Назовем – в искусстве. И тогда я подумала: просто, по-моему, девушка немного не выдержала известности, эго раздулось, тщеславие поперло, в дверь не проходит, и поэтому она перестала двигаться просто как человек. В свои 28 лет
-Ей 28?
-Да. Диана по реакциям – инфантильна.
-17?
-Да. Временами – 13. Прошу прощения, для того, чтобы двигаться дальше, нужно, например, сказать себе: я человек необразованный, надо начать читать книжки, а не экстравагантничать и не интересантничать. Если будешь вот так вот дальше, да, если это останется таким как бы вот статичным состоянием, то и творчество тоже закончится, и песен больше не будет. По-моему.
-Да. Согласна. Потому что это независимые друг от друга сферы. Творческое начало и интеллектуальное начало. Поэтому все замечательно, надо развивать оба, можно развивать одно из них. Но если у тебя все в порядке с творческим началом, и если ты уже получила все свои награды, благодарности от переменчивой публики, то наступает момент, когда надо включить интеллектуальное и культурное начало, а особенно культурное. Культурное – это очень тонкая вещь. Здесь нужны баланс, скромность, подавление совей гордыни, которая так и прет. И образованность, это тоже.
ДА: Вот я сижу и думаю: что это мне напоминает все? Это мне напоминает очень большое количество проваленных мною экзаменов.
-У нас школа.
ДА: А «Школа злословия» – это кто?
-это Шеридан.
ДА: А я когда ехала, думала почему-то про «Ярмарку тщеславия» Текеррея.
-«Пара гнедых».
ДА: И как-то вот действительно натуга чувствуется. А я сегодня в таком настроении… Понимаете, у меня был концерт вчера, мне кажется, он удался. Почему говорю кажется: потому что я в хорошем смысле «жираф». Я не могу выйти из кинотеатра и сказать, понравился мне фильм или нет. Сразу. Мне надо пойти там, подумать… и в какой-то момент сказать «отстой», скажем. Или…
-Это очень естественно. Не вы одна так.
ДА: Есть пара художественных фильмов, про которые за последнее время я могу навскидку сказать: да, отличный фильм, один Сансенс есть такой режиссер. Джерри. Очень сильно меня тронул этот фильм… И безусловно, «Танующая в темноте». Это было давно…
-Вы забыли упомянуть, что это Ларс фон Триер.
ДА: Да, безусловно. ЭтосСмешно. Такое количество женщин в замкнутом пространстве – это ядерная… Хиросима просто. А что качается того, что произошло недавно, того концерта, мне кажется, он удался, я думаю об этом постоянно… Я беседую и думаю о том, как вчера все было, потому что для меня это был очень ответственный концерт, это было в Москве, это был ДК Горбунова, и я действительно хотела там сыграть. И по моим ощущениям сегодняшним, мне кажется, что все прошло как надо. Я себя чувствую сейчас абсолютно расслабленно…
-Отлично.
ДА: Знаете, по времени где-то часов 5, на какой-нибудь веранде…
-Ага.
ДА: Перед чашечкой кофе, и просто смотреть в небо. И все. Мне кажется, это состояние такого абсолютного душевного покоя, гармонии с собой.
-Отлично.
ДА: А вы мне – «субъект, объект»…
(отбивка)
-Диана, дело в том что, понимаете, мы же вас боимся. Я на самом деле, стала просто тихо, мирно подползать к вопросу, который я действительно хочу вам задать, на самом деле, но я, прочитав все ваши интервью, и увидев вас пару раз по телевизору… Вы немедленно ставите… Вот садитесь и как бы задираете ноги так… Вот коленки чтобы под ушами… И мне уже Таня объяснила, я сама примерно поняла, почему… И вот если вы будете находиться в этом состоянии, а не в том которое вы описали: веранда, небо, спокойствие… Знаешь, что ты… что хорошо сделал вчера. Я хочу на самом деле задать вопрос: интересуетесь ли вы политикой? Вот в той модели, которую вы создаете этими задранными ногами и вот этими самыми интервью, я знаю, что вот тут надо ответить «нет». Вот по тому, что вы построили. Мне это ваше «нет» – не интересно.
ДА: Но я же не ответила. Вы ответили за меня.
-Я поэтому и начала медленно подползать к вопросу – интересуетесь ли вы родиной?
ДА: Мне кажется, было бы честнее спросить…
-Вам родина нравится, Диана?
ДА: Нет… (смеется)
-Итак, интересуетесь ли вы политикой?
ДА: «Интересуетесь» – не нравится глагол мне.
-Поправьте нас.
-Любите ли вы политику так, как люблю ее я?
(все смеются)
-Вспомнила, когда девки сегодня рисовали мне морду, Ирка, которая все время отвлекается: пусть мне никто не говорит, что я не так сделала, я говорю: «Все прекрасно! Из политического трупа ты превратила меня в политическую проститутку».
ДА: Ну так что – поговорим о политике что ли?
-Да.
ДА: Это очень странный вопрос. Хорошо, я отвечу. Я внимательно слежу за тем, что происходит.
-Отлично.
-Я вам объясню. Все очень просто. Мы обе относимся к тому типу женщин, про которых Чехов когда-то сказал, что женщина интересующаяся политикой, похожа на бешеную канарейку. Вот мы – бешеные канарейки. Типичные. Мы политикой очень интересуемся. И ищем союзников, что нас кто-нибудь поддержит, и будет интересоваться вместе с нами. И мы, наплевав на них, все равно будем про это говорить.
ДА: В таком случае, вам нужно пригласить сюда мою маму, которая очень много бы вам сказала. Она люто ненавидит одну из наших прошлых партий.
-В прошлом у нас у всех была одна партия.
ДА: Вот-вот.
-(смеется) Прошу прощения.
ДА: Вы бы с ней нашли общий язык. Что касается меня, то я занимаюсь музыкой, безусловно, но что-то мне подсказывает, что я отличаюсь от многих моих коллег тем, что позволяю себе всякие такие политизированные выпады. Например, песня «Россия 37». Она абсолютно определенная, и такую песню, в общем, не встретишь нигде.
-Вы правы.
ДА: Безусловно, невозможно жить в каком-то своем мире, в самом деле, все действует и все влияет.
-А вы ходите голосовать или нет?
-Но не говорите за кого и куда. Просто голосовать.
-Так, вообще. Обычно… раз в четыре года я… «каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню»…
-Голосовать.
-Ходите или нет?
ДА: Последний раз это было давно. Когда я имела возможность находиться в городе Санкт-Петербурге больше чем, скажем, 5 дней, когда это все совпадало… Помните, было «да, да, нет, да»?
-А вы знаете, что после этого референдума родился гениальный совершенно анекдот? Все-таки, мы спасемсся юмором. Потому что анекдот звучит так: «Бабка, ты в бога веришь?» – «Да, да, нет, да».
(смеются)
В нем вся история России.
ДА: «Да, да, нет, да». Хорошо.
-Последние годы у вас технически это не получается голосовать.
ДА: Технически… Ну что значит технически? Я на концертах.
-А это важнее?
ДА: А то! Конечно. Я же осознанно прохожу свой путь.
-Сами слышали, что сказали???
ДА: Я сказала классную фразу.
-(шепотом) Ужасно!
ДА: Она очень осмысленная.
-Ужасно, ужасно!
ДА: Она очень осмысленная.
-Она совершенно осмысленная, но она ужасно пошлая.
ДА: Хорошо. (подражая тону ведущих) Как говорит Татьяна Толстая – синонимы!
(зал смеется)
-Я думаю о том, что сделала.
ДА: Слабо. Очень аморфная фраза.
-Я кукарекнула.
ДА: «Я думаю о том, что я делаю»? Вот вы меня…
-Я вам списочек сделаю…
ДА: Зачем списочек? Вы меня попытались поломать по поводу «созерцательной красоты», и пусть это, скажем там, не поддается совершенно никакой логике, эта фраза, но она звучит. То, что вы сейчас сказали - абсолютно не звучит. «Я думаю, что я делаю»…
-А главное, чтобы звучно, да?
ДА: Главное, чтобы была энергия в словах. Слова – это энергия. И не мне вам это рассказывать.
-Я осознанно прохожу свой путь – это штамп.
ДА: Нифига.
-О чем вы говорите? Штамп называется – когда берется из жанра…
ДА: Йоу! Йоу! Зацепились!
-…из жанра, который называется «интервью рок-музыканта».
ДА: Я прошу прощения: вы много слышали, чтобы люди говорили: «Я осознанно прохожу свой путь»?
-Да.
ДА: Хорошо. Например?
-Например, Юрий Юлианович Шевчук.
ДА: Очень достойный пример.
-Ну ведь было уже!
ДА: Ну и что? Что значит «было»?
-Потому что… Пример: «Сурово плещут свинцовые волны Балтийского моря». Красиво. Говорилось это приблизительно 280 тысяч раз. И еще хуже: «Смерть вырвала из наших рядов». То есть, сколько народу умерло, столько лежит в гробах. И первый, кто это сказал, он представлял себе: вот ряды, они идут, сомкнуто, вдруг – ххххх… она налетает – вззззз – вырвала! Красиво и очень страшно. А потом так холодно: «смерть вырвала из наших рядов товарища… Ивана Петровича…»
-У меня есть самое любимое: «старожилы не припомнят». То есть, функция старожилов в русском языке только одна – не припоминать. Это слово – «старожилы» – существует исключительно для беспамятства. Больше эти старожилы никогда… Не вскапывают огород, не везут картошку на продажу, не ходят в обрезанных фетровых ботах…
ДА: В фетровых ботах?
-Не ходят. И спрашиваю – старожилы!
ДА: Вы безумно артистичны. Правда!
-Спасибо.
(аплодисменты)
(на сценой)
-Речь идет на самом деле – о личности. Потому что ни творчество, ни интеллект… Они начнут атрофироваться, если…
-Неупражняемый орган атрофируется.
-А не упражняется он тогда, когда личность костенеет. Когда он перестает куда-то двигаться. Когда она бронзовеет, стекленеет, когда вот это вот все – когда разговор с миром превращается в разговор с фанатом. Твоим. Когда ты обращаешься вот к нему. Когда выдаешь… Когда ты разговариваешь цитатами из себя самого. Предполагаемого. Понимаете? И мыслишь заголовками и мыслями из твоих интервью. И вот в данном случае очень хочется, чтобы та часть зрителей, которая у нас тут бодрствует пока, хочется, чтобы они поняли нас правильно. Нам нравится группа «Ночные Снайперы». Нам нравится то, что делает Диана Арбенина. И если бы нам это не нравилось, если бы нам казалась она пустой, бессмысленной и беспощадной, мы бы ее, во-первых, не позвали, а во-вторых, ни в коем случае не обратились бы к ней с подобным воззванием, и так далее.
(в студии)
-Вы сказали про 37-й год, про «Россия 37». Скажите нам, пожалуйста, Диана…
ДА: (шепотом) Да?
-А вы что думаете о судьбах родины? Куда мы идем?
ДА: Ну хорошо, я отвечу. Я отвечу, но с одним условием: мы эту тему больше продолжать не будем. Хорошо? Пожалуйста.
-Вот пожалуйста это уже…
ДА: Слишком у меня в душе сегодня вишневый сад, чтобы говорить о судьбах родины. Мне…
-А вы саженцы родине подарите.
ДА: Мне не нравится то, что происходит сейчас процентов на 75-80.
-А вам что не нравится?
ДА: Те проявления социальной жизни, которая проистекает повсеместно вокруг меня, меня очень настораживают.
-То есть, вам кажется, что куда-то все это все не туда рулит?
ДА: Мне кажется, что сейчас это такое затишье, которое бывает, не побоюсь этого слова, перед цунами.
-Мгм.
ДА: А дальше прорвет. И еще непонятно, где дернет. И очень много тому подтверждений. Это «Крылья» в этом году, в Тушино, где мы играли. Это «Фабрика звезд».
-Очень правильно.
ДА: И это ужасно, на самом деле. Это песни, которые я стараюсь не слушать по радио.
-То есть ощущение, что страна потеряла чувство самосохранения.
ДА: Песни моих коллег, зачастую, которые просто не поддаются никакому описанию, потому что ну это – полный маразм. Ну и так далее.
-Мы совершенно разделяем ваши чувства. Вот у меня ощущение, что страна просто потеряла чувство самосохранения, что она ползет бог знает куда, это совершенно так же, как у вас, причем я считаю, что то, что вы в ряду этих чудовищных симптомов назвали «Фабрику звезд» – это не просто правильно, а вы первая сформулировали и обозвали вот этот симптом, о котором мы тут много-много с кем говорили, пытались говорить. Те люди, которые представляют собой сам этот симптом, они как бы отказываются его признавать. Ведь знаете, ведь «Фабрика звезд» – это не только «Фабрика звезд». Это же еще огромное количество газет и журналов, вот таких же, вот этого же. Это радио, и так далее, и тому подобное. Это тип мессиджа такой тут вот проносится.
ДА: Я бы назвала это словом «помет».
-Можно так…
-Можно, да. Можно. Это так, только это красивое определение. Негрубое красивое определение того что происходит, но там глубже есть, понимаете? То есть вы… Вот приходит больной, а ему – а, нет, помойся и пройдет. Или – а это у тебя крапивница. А посмотрит кто-то палочкой и: «А это твердый шант».
ДА: Болезнь Льюиса.
-Да.
ДА: Понятно.
-Скажите, Диана, а вот по вашим ощущениям… Понимаете, есть такой сюжет, очень затасканный, но тем не менее, дико важный. Он по-разному называется, но главное его, на самом деле, название, какое бы ни было оно затертое, это «Интеллигенция и народ». Значит, я тут недавно была в гостях у одного очень хорошего кинорежиссера, такого, очень известного. Я пришла, он еще не освободился, он давал интервью. Я вошла на фразе, которую он произносил, пока я из прихожей шла в комнату и слышала, как он произносит: «Народ всегда прав». Сам он не народ, а интеллигенция. И вот я подумала, что ооооооо… Ну, если у нас опять вот это вот заговорило, а надо сказать, что в начале ХХ века все образованные слои общества были заражены такой вещью как народолюбие, и можно было в газетах, в Думе в 1, 2, 3, 4-й ругать интеллигенцию нашу, буржуазию, наша интеллигенция виновата в том… наша буржуазия плохо сделала то… промышленники это… Ну, царская семья – про это уже никто не говорит, вор, чудовище… А вот народ – это святое. Народ – это всегда… народ всегда прав. И тогда… Сейчас пошло вот влипание совершенно в ту же самую историю. Вот это вот: народ всегда прав. Это с одной стороны. С другой стороны, наша родная православная церковь, которая благополучно сейчас заменила ЦК КПСС просто по тому, как она функционирует в обществе… В общем, ужас охватывает страшный. Вот у вас какое ощущение? У вас как у автора той песни, которую вы написали? Какое ощущение и какие чувства от страны и от народа?
ДА: Что касается людей, то они очень доверчивы. Можно, не побоюсь этого слова, втюхать все что угодно. Что и делается. Причем делается мастерски. Коряво, но мастерски так. Конкретно.
-Им втюхивает власть?
ДА: масс-медиа, власть, и все…
-А почему, как вы думаете? Почему так доверчивы? Почему так легко втюхать?
ДА: Это странно, действительно. Я тоже об этом думала. Ведь на самом деле… Ведь если взять каждого… Может быть, это особенность именно русских людей? А может и нет… Не знаю. Но меня изумляет, на самом деле, то что в нашей стране самая популярная группа – «Руки вверх».
-Я их ненавижу. Это мои личные враги.
ДА: Я ничего по этому поводу говорить не буду, я их просто не слушаю. Но почему это самая популярная группа – я бьюсь над этим.
-Но мне кажется… У меня есть версия почему. Из-за чрезвычайно низкого образования, из-за абсолютного отсутствия знания собственной истории. Вообще. То есть, прекрасно знаем свою мифологию, да? Мы огромная страна, мы великая держава, вот это все… И вообще ни в зуб ногой о русской истории. Совсем. Назовите фамилии Сипягин или Горемыкин – вам никто не скажет, кто это.
ДА: И я не скажу.
-Плохо.
ДА: Но однако, группа «Руки вверх» мне не очень нравится.
-Значит, вы уже продвинулись в ту сторону. Когда стоит узнать и Сипягина с Горемыкиным.
(за сценой)
-Можно еще сделать рывок. Можно еще… ну как сказать, положение еще не безнадежно. Потому что вот в конце Арбенина заговорила человеческим языком, с человеческой интонацией, не стесняясь... То есть, может быть и стесняясь, но забыв о том, что как бы есть зритель, слушатель, что надо организовать ему цитатки. Не думая о том как ты будешь выглядеть со стороны. Что о тебе подумают. И так далее. Значит, пока это есть, у личности одаренной, неглупой, и так далее, у нее есть возможность расцвести, а не увять. А если будет вот это вот все дальше продолжаться, - прощай, Диана Арбенина. Прощайте, «Ночные Снайперы». Дело в том что Кибиров совершенно прав. Дело в том что … не в поколении, и т.д., и т.п., а дело в том, что хоть молодая аудитория, хоть какая, хоть старая, нет приязненного интереса к узнаванию чего-то. Нет ощущения собственной необразованности, в которой нормальный человек пребывает всю свою жизнь. Потому что такое количество интереснейших вещей! Каких я не успею узнать. Я не успею изучить ботанику так как я бы хотела. Я не успею изучить историю так как мне бы хотелось. Я ничего уже не успею. Вот это ощущение, что надо скорей, немедленно куда-то бежать, узнавать там, читать, и т.д., - это нормальное ощущение, и в нем как раз приобретаешь какой-то… Ну не то что там смысл и т.д., а какое-то ощущение движения. Ты перестаешь думать о себе. Мне самый лучший совет, который мне дали в жизни, у меня там были какие-то нелады душевные. Я жаловалась своему другу. Он меня слушал-слушал, слушал-слушал… Потом с тоской посмотрел на меня и сказал: «А ты поменьше думай о себе». Не в том смысле что «О себе», а «думай о других». А думай просто про другое. Это – лучший совет, который мне в жизни давали. И я вдруг подумала: боже мой! Столько всего интересного!
(в студии)
ДА: Знаете, в чем слабая сторона истории и все это прошлое? В том что прошлое не может говорить. Оно говорит только тогда, когда вы открываете книгу.
-Да. Да.
ДА: А что касается парней, о которых вы говорили, они живые, они могут орать из каждой точки. Для того, чтобы узнали Сипягина и Горемыкина, нужно просто сделать какое-то усилие. А нафиг я буду его делать? Лучше включу радио и пойду на дискач. Нормально?
-Да. Это же ужасно.
ДА: Это очень неприятно наблюдать. Но… вы знаете. Как я с этим борюсь? Может быть, это компромисс, но в принципе, мне кажется, что это по большому счету мудро. Во-первых, если я, например, еду в такси, начинается какая-то музыка, которая мне не нравится, я говорю: «Будьте любезны, выключите, пожалуйста!». Все. Я себя блокирую от негативных эмоций.
-Русский шансон знаете?
ДА: Шансон… Нет, неважно. От плохих, негативных эмоций, которые могут меня взбудоражить по-плохому, от людей, с которыми мне не хочется общаться. Я просто с ними не общаюсь. Я о них не думаю. У меня есть блокада.
-Это вы решаете лично для себя, это правильно.
ДА: Одну секунду. Не только для себя, но и для своих близких. Вот со мной сегодня пришел мой брат. Ему 17 лет. И я чувствую, это конечно, будет штамп, но ощущение, такое конкретное чувство, я за него ответственна.
-Диана… Одну секунду! Дело в том что это, к сожалению, в русском языке не штамп. Потому что у нас никто не хочет отвечать ни за кого.
ДА: А я говорю на уровне языка. То же самое, что у нас очень многие не хотят понимать, что когда ты рождаешься, перед тобой открывается путь, и ты его проходишь. И нужно делать это осознанно.
-Хорошо, ладно, бог с ним.
ДА: И я всеми силами стараюсь делать так, чтобы моим близким… Я не понимаю, вообще, как можно любить миллион. Невозможно. Достаточно любить одного человека, либо там свою семью. И я делаю так, чтобы мои близкие не подвергались никаким там… шквалу этой нечисти, которая несется отовсюду. Которую спровоцировать вот на раз, там нажать и все. Мне кажется, просто нужно ограждать себя и все.
-Вы считаете, что этого достаточно? Понимаете, вот то что вы описали как состояние страны, состояние там этноса, нации, как угодно… И то что мы чувствуем полную солидарность с вами, как нам кажется, уже действительно близко к катастрофе, и требует некого общего усилия. Сами не знаем, где и как оно лежит.
-Требует активного участия на том участке, на котором ты в этой жизни оказался. Хорошо, я себя ограждаю. Я ограждаю своих близких. Мои близкие тоже умеют себя ограждать. Они в эту сторону не ходят. Детей и своих близких в свою очередь оградили. Дальше что? И вот я смотрю что, вот хорошо, мы привиты. С нами не случится. А вот соседские деточки, они идут в этот оспенный барак. И что же я – не выйду из дома, этих деточек не переловлю? Вообще, я чувствую свою ответственность, чтобы хоть ногой перегородить путь этим мдеточкам. И за ручку, за ручку твести в другое место. Но многое я сделать не могу. Меня не так много. И если я посижу в садике полчасика, яудержу их от ужаса этого. То есть, я хочу сказать, что поскольку со монй в этом мысле порядок, я чувствую, что должна по мере возможности своего ближнего каким-то образом. Показать ему, как можо спастись.
ДА: А я делаю это, безусловно.
-Делаете?
ДА: Да. Я даю концерты. Прошу прощения, и это совершенно честно, и каждый как последний концерт. Вот это все, что я могу делать. Максимум.
-Это не все, это неправда. Это – необходимое. Вот есть необходимое и достаточное, да? Вернее так. Это, понимаете, ваши концерты – это основа того, чем вы становитесь для многих, многих людей. Вы обращаетесь к ним и они вас слышат. Но помимо того мощного, талантливого, внятного как бы художественного сообщения, как бы вы посылаете образ, который откладывается у них в подкорке. Иногда наступает момент, когда нужно сказать абсолютно прямыми, простыми штампами: что ты думаешь по поводу того, что происходит. Вот мне кажется, сейчас такой момент. Вы согласны?
ДА: Да, я имею смелость об этом говорить, и я об этом сказала.
-Вас, собственно, за это может быть и любят.
ДА: Да ладно…
-Нет, и мы считаем, что это важно, что вы это сказали и спасибо вам за это.
(аплодисменты)
(за сценой)
-Если выключить вот этого вот зрителя, потенциального, которого ты все время включаешь, который все время смотрит как ты…
-Включить глаза.
-«Здесь лучше посмеяться. Здесь лучше расслабиться, а здесь лучше задрать ногу»
-Я все время помню, как я положила голову, что сказала, и время от времени делала такие глуповатые выкрики типа «йоу!». Это что? Есть какие-то моменты, когда вот этого не надо. Потому что это не канает.
-Совершенно верно. Если вот это выключить, если перестать в них глядеться как в зеркало, «свет мой зеркальце скажи. Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее». Зеркальце обязательно рано или поздно ответит, что «живет без всякой славы, средь зеленыя дубравы та, что все ж тебя милей». Если это выключить, то можно заниматься кучей интересных дел. Не только там – писать песни, думать о концертах, можно ведь и путешествовать, курицу можно сварить, можно заняться изучением пауков. Между прочим, безграничный, интереснейший мир. Можно еще узнать много нового. Там миры кругом, миры. А если все это свести к тому, что самое интересное в мире - это Диана Арбенина и ее поклонники, то это же никак. Это такая нищета, такая бедность… Это впасть в нищету. На самом деле. Просто в нищету.
Видео:
Фото:
География события:
Россия, МоскваТеги:
культура, телеэфиры, школа злословия, фото (разное)